ЖДУ КРИМИНАЛЬНУЮ СЕМЬЮ

---

Carlo Augusto Cavalcanti |  Карло Август Кавальканти чистокровный, 59 лет, дон семьи, артефактолог|Johnny Depp ПОДРОБНОСТИ Карло Август Кавальканти (родился в 1923) — наследник своей семьи, почтенной, достаточно древней и именитой, известной своими зельеварами, сильными волшебниками, людьми с часто редкими или доведёнными до предела возможного способностями. Говаривают до сих пор, что среди Кавальканти веке в 15 были некроманты. Были действительно Карло знает об этом прекрасно из семейных книг да родового древа, в котором указаны разные детали, о которых посторонним лучше не знать. У семьи всегда был достаток, всегда им сопутствовала удача, они были баловнями судьбы, собирая богатый урожай способностей как магических, так и умственных. Слухи сообщают ещё больше: о тёмных магах, которых боялись, о связях с «отравителями» Медичи и многое-многое. Но что имел наследник такой истории по факту? Ничего. Карло ждал лишь разорённый дом, в котором от былого величия осталась лишь мебель да убранство. Былых денег у семьи уже не было, отец средний волшебник с средним же достатком и не понятно даже, то ли его так обучали ужасно, то ли он тот самый «урод» в семье. Но Карло, выросший на историях о своих же предках, понять семейного упадка не мог, а потому старался как мог, делал всё, лишь бы не быть похожим на бесхарактерного, слабого отца, позволившего их семье скатиться в такую пропасть. Он упорно занимался, думал без конца о том, как сделать себе имя, как вернуть имя семьи. Среди них были сильнейшие, а сейчас? А сейчас он начинает практически с нуля, норовом и умом забирая управление семьёй из рук отца, открывает сначала лавку, затем расширяет её до магазина, а затем и сети магазинов в разных странах, создаёт артефакты повседневного пользования, понемногу начинает зарабатывать, находит сам достойную партию. Сицилия и Италия места сугубо семейственных, это возможность, это статус, это связи. И любовь, чего уж греха таить, но приходит она далеко не сразу и не легко, но в выборе спутницы жизни он уверен. И уже в двадцать пять обзаводится наследником, которого воспитает в лучших традициях их семьи. Военные годы пришлись на последние годы его учёбы и из них он вынес многое, а в последствии ещё и заработал. Мир был полностью разрушен для всех, а на этом можно было поживиться: мелкая контрабанда, опасные артефакты, в создании которых он поднаторел, покровительство другим, менее защищённым, поиск полезных знакомств и связей. И в короткие сроки он поднялся буквально с самых низов до того, что он имеет сейчас: деньги, влияние, сила, семья. И пускай его и его людей зовут мафией сколько угодно. Они Семья, им знакома Омерта, но когда речь идёт о репутации, о кровных родственниках, о союзниках и друзьях, которые долгими годами доказали свою преданность, разве это будет играть роль?

Marcella Maria Cavalcanti |  Марселла Мария Кавальканти чистокровная, 54 года, донна семьи, возможно есть свой небольшой бизнес |Rachel Weisz ПОДРОБНОСТИ Марселла Мария Кавальканти (в девичестве Буджардини 1928 года рождения) — урождённая чистокровная неаполитанка, выросшая в богатстве и уважении. Её отец, занимавший пост в правительстве, мог обеспечить и дочь и жену всем, что бы они ни попросили. И Марселла росла той, кому доступно всё, той, что получает желаемое любым возможным способом, а если ей этого не дают, то берёт сама. Ей нравилось положение её семьи, ей нравилось управлять и не сказать, что она, учащаяся у своего отца, была в этом плоха. Она с детства научилась быть выше «недостойных», но мило и скромно улыбаться при необходимости, быть хитрой и обходительной, но опасно-острой при желании. И в отличие от своей матери, прекрасной светской сеньоры, но никакущего лидера, Марселла готова была управлять даже собственным мужем, лишь бы всё было так, как хочет она. Волшебница не капризна, не истерична, но обладает высочайшими требованиями комфорта. И уже в свои двадцать лет она думала о том, что найдёт какого-нибудь мужа-политика, из которого будет верёвки вить, может «бизнесмена» из числа первых, но жизнь свела её с начинающим Карло, который цеплялся за былую славу рода. Это смешило рассудительно-холодную девушку, но она лишь улыбалась и кивала. У него был потенциал и под её лёгкой рукой Кавальканти точно добьётся всего и даже большего. Марселла вынашивала этот план несколько месяцев, общаясь с ним по переписке, вежливо флиртуя, тонко намекая. И она не знает, понимал ли он, но когда она взяла его фамилию, когда она переступила порог чужого дома, всё изменилось. Буквально. Нет, у неё по прежнему было всё, что нужно конкретно ей для комфорта, но управлять мужем не вышло. Впервые в жизни она потерпела крах полнейший. Карло оказался ловчее её и справился со своим родом сам, сделал её своей Донной, хозяйкой, главой семьи, второй после него казалось бы. Но это было не то, чего ждала женщина. Она-то думала, что у неё в руках будут все карты, а ей достались лишь огрызки, как она думала. А тайны, неполноту информации она любила ещё меньше, чем своего мужа как оказалось. Была ли любовь? Возможно, но не сразу для обоих и не так уж долго для неё. Их общий сын стал для неё какой-никакой отдушиной, возможностью воспитать верного лично ей мальчишку, который будет рассказывать ей всё сам, но нет. Он упорно слушал отца и ни в какую не думал менять ориентиры. Дочь уж должна быть более покладистой, да? Нет. Ни разу. Норовом в своего упрямого, целеустремлённого, железобетонного отца... она бесила. Она не желала понимать того, что внушала ей Марселла. Важнее её, матери, и жизни самой девушки нет ничего, но та упиралась в отцовские догматы. Катарина знала больше, знала лучше. И даже страх и насилие не помогали вразумить нахалку. Ничто не помогало.

Gianluca Pietro Cavalcanti |  Джанлука Пьетро Кавальканти чистокровный, 34 года, капо семьи, владелец кофейни «Giorno de Luna» |Matthew Daddario ПОДРОБНОСТИ Джанлука Пьетро Кавальканти (родился в 1948) — старший ребёнок в семье Кавальканти, наследник и опора отца. У Карло может быть сколько угодно капо, консильери, людей, думающих, что их место за ними навечно, но никого ближе и посвящённей в тайны Семьи, чем его сын, не будет никогда. Именно Джан знает всё о делах семьи от и до, именно его отец с детства натаскивал по законам, экономике, магии, готовил из него достойного сына достойного отца, что не поступит как его дед, безжалостно просрав весь потенциал семьи и спустив созданное огромным трудом наследие. Понимал ли это маленький Джанлука? Хотел ли он всех этих уроков и правил? Нет, он и не думал о наследии семьи, о роде, об обязанностях, будучи ребёнком, желающим просто игр и веселья. Не сказать, что у него не было друзей, времени на игры, но хотелось больше. И он долго не понимал, почему отец так трясёт его со всем этим, делает из него губку, впитывающую любую полезную информацию. Понял, когда стукнуло пятнадцать, когда уже была маленькая сестрёнка, когда отец рассказал о том, чем была известна их семья, чем занимается он сам. Без прикрас, без замалчивания. Некромантия? Было дело. Зельевары? Полно. Кажется, даже метаморф водился колене эдак в десятом, а то и дальше. «Хочешь, чтоб тебя помнили, сын? Тогда стань тем, кого можно запомнить, кого достойно было бы помнить». И Джан пытался, поняв, почему отец так держится за своё дело, за свою «мафию». Чтоб сохранить род и память о нём, чтоб защитить семью, чтоб обеспечить им возможность жить. Хотел ли Джан становиться во главе всего этого? Он не думал, что да. Он хотел бы простой семьи, детей может, бытового счастья, строящегося из мелочей. Встанет ли он на место отца, если и когда придёт его время? Без всяких сомнений. И уже Катарина, смотрящая на него, с уверенностью кивает, зная, что он справится. Ну или поубивает всех нахрен, водится за ним такой грешок. При всей выдержке и рассудительности, Джан далеко не всегда и не так хорошо контролирует свой гнев. Но для этого у него есть сестра, которая и остановит и скалкой отхреначит сама так, что мать родную не вспомнишь. Поначалу, подрастающая Кати думала о том, что брату будет сложно с его, казалось бы, благородством и желанием спокойной жизни, но он вливается в отцовское дело так легко и естественно, что сомнений в породе не остаётся. Да и с отцом у них одно общее заметно сразу — веет от них и силой, и властью, и умом. Смотришь и чувствуешь, что перед тобой порода. И пока остальные видят примерного, послушного сына, гордость для родителей и пример для всех, недотягивающих до идеала, Джан холодно ухмыляется, отдавая приказ на устранение. Выпускает звериный гнев, щурится, заставляя других в страхе глаза отводить и трепетно молчать, иначе тут нельзя: жёсткую иерархию здесь уважают, а за малейшее нарушение дисциплины могут и штрафное заклятие отправить. И шепотки гулом в полупустом зале стоят: сын своего отца, кремень, сталь, которую не погнуть. Их лидер уже. Со своим кодексом, выпестованным отцом, своими принципами, бесконечной верностью своим людям. Лидер, которому верили и за которым готовы были рвануть хоть в Преисподнюю. И пускай их там ждёт Дантев Люцифер.

Michele Bugiardini |  Микеле Буджардини чистокровный, 43 года, политик |Al Pacino ПОДРОБНОСТИ Микеле Буджардини (родился в 1939) – младший сын в семье видного политика Неаполя казался на фоне яркой и властной старшей сестры серым, пресным, ужасным наследником отца. Отец-то всегда был на сотню шагов впереди, всегда умел получить выгоду и добиться желаемого поста, особенно с покровительством мафии. В конце концов в политике положение высокое с чистыми руками не занять – всё пишется кровью конкурентов. И Микеле всегда казался слишком мягким, выросшим в хороших условиях, не знающим жестокости жизни, хотя и похожим нравом на отца. Он окружающим казался более уступчивым, а значит слабым. Катарина за не таким уж дальним родственником наблюдала со стороны – он никогда в Кавальканти родню не видел, разорвав все связи с сестрой после её помолвки. И верно, Марселла и сама не горела желанием общаться с братом, которым, как думала, сможет легко управлять всегда. Подарки ежегодные с припиской «Buona Natale» и не более. Марселла думала, что терпеливый, мягкий и покладистый брат побежит за любым её словом, стоит лишь в глазах блеснуть слезам, ведь она член семьи, единственная и несомненно любимая старшая сестра, которая, пусть и нехотя, но всегда была рядом и поддерживала. Фальшиво, неискренне, безразлично, но поддерживала. Семья же. Холодный, рассудительный и самое главное жёсткий нрав Микеле проявился тогда, когда он окончил Шармбатон и посвятил себя политике. Он во всём поддерживал отца, стал ему союзником и преемником, с такой же лёгкостью влился в дела «тёмные», будто это частью его жизни было всегда. Он оказался не по зубам всем тем, кто звал его слабаком и мальчишкой с золотой ложкой в заднице. Руки по локоть в кровь окунуть он не боялся, но словом мог сделать ещё больше, чем оружием. И слишком быстро стал зваться достойнейшим сыном своего отца, его продолжением, его наследием, слишком быстро заработал уважение и почёт. Никто не понимал, разумеется, откуда такая жёсткость в едва ли не пацифисте Микеле, который на капризы старшей сестры смотрел, глаза закатывая. Никто и не понимал, когда яркая Марселла оказалась не настолько волевой и сильной, как её брат, когда о нём говорить начали гораздо больше, нежели о теперь уже сеньоре Кавальканти. А Буджардини и объясняться не спешил никогда и ни с кем, лишь отшучиваясь и отмахиваясь от неудобных вопросов. И разумеется Марселла не упустила этого, когда у неё не осталось ниточек влияния на собственную семью. Ведь нет ничего превыше крови, да? И она пошла к Микеле со своей историей, просьбой спасти её от деспотичных родственников. Ну а кто Микеле, чтоб отказать? Тем более иметь под пятой столь сильную Семью выгодно. Семья ведь превыше всего.

ИЗ ИСТОРИИ РОДА

Если верить семейной легенде, род Кавальканти происходит от древнего некроманта. Он был уважаем в первых веках этой эры, он и его пугающие исследования долго отзывались шепотками на улицах, среди прочих волшебников, на семью Виталиса косо смотрели все, а те не менее одарённые волшебники, дети своих родителей (супруга некроманта приходилась превосходным зельеваром древних времён), продолжали дело своего отца. Каждый из его потомков обладал не дюжей силой и овладевал не меньшими знаниями. Люди говорят, что у каждого из четверых детей Виталиса был свой особый дар: один из сыновей читал чужие мысли по глазам, другой над мёртвыми ворожил, подобно отцу, а дочери-прелестницы, будто вейлы притягательны были, старшая обличье по воле мысли меняла, а младшая от смерти верным словом уберечь могла. И пока вчерашняя провинция Рима день ото дня сюзерена меняла, каждый из них своей семьёй обзавёлся и род продолжил.

И на протяжении веков они передавали знания, накопленные десятилетиями жизни, устанавливали связи с другими семьями разрозненной Италии, что дробилась non maghi на мелкие владения, выходцы с зернового придатка государства, они пользовались уважением у других, а их силы и знания пугали прочих магов. Ныне зовущиеся Средними Веками и Возрождением времена казались расцветом рода, когда их услуги, товары и способности пользовались огромным интересом. А они сами роднились с владетелями Флоренции родом Медичи, чья немагическая ветвь угасла в восемнадцатом веке, а волшебники и потомственные зельевары по сей день хранят славу о себе как о великих отравителях. И Кавальканти бы тоже множить и хранить свою славу, свои многочисленные таланты. Жаль лишь что-то пошло не так. Положение в Италии не менялось существенно долгие столетия, оставляя страну разбитой ненароком тарелкой, но отношения в магическом мире менялись едва ли не каждый день. И сияние звёзд над родом Кавальканти начало постепенно затухать.

На дворе вторая половина восемнадцатого века, а в роду практически не осталось действительно уникальных волшебников, старшие члены семьи негодуют, смотря на бунтующих детей, что отказываются передавать «зверские» практики наследникам, вдохновляются магловскими идеями гуманизма и уходят от жёстких рамок рода, в которых некромантия была нормальной, а предсказание кому-то смерти не шептали напугано, боясь расправы. Они смотрели на внуков и молились мирозданию, магии, Мерлину и даже магловскому Богу, чтоб хоть достоинство крови не запятнали эти вольнодумцы. Кто-то ещё помнил о закрытых в родовом домусе фолиантах, что хранили в себе всё накопленное поколениями волшебников, но уже к первой половине двадцатого века от этих скудных остатков были лишь легенды и сказки, в которые с трудом верили, смотря на действующего главу рода, в котором из «волевых черт, холодного взгляда и цепкой хватки» разве что лицо было.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Эта семья самая настоящая катастрофа, скрытая за прекрасной внешней картинкой. И если жёсткое воспитание отца дети понять могут и особых обид у них как у наследников отца нет, то безразличие и холодность матери Джан воспринимает с трудом, особенно на фоне всегда весёлой и тёплой сестры, умеющей и к отцу ключик найти и к брату, а Катарина последствия физ.насилия скрывает старательно от всех. Она на постоянном контроле со всеми, чтоб не узнали и не сломали. И всё вот это стекольно-сложно-семейное безумно хотелось бы отыграть. Тем более, что кроме личных отношений их связывает и Семья.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

лс, гостевая, тг - @MichelleBernard

---

Пример поста

— Ты уверена, что стоит идти одной, — Абель останавливает её, надавливая ладонью на грудь.
Катарина удерживает себя от закатывания глаз усилием воли, сжимает её ладонь в своей, легко отводя руку наёмницы в сторону. Эти вопросы не были чем-то необычным для них, иногда Кавальканти готова была звать Абель «мамочкой», а в половине случаев сама более походила на наседку, оговариваясь исключительно ценностью кадров. Так было проще, легче жить и не думать о лишних привязанностях, которые могут потянуть на дно в любой момент камнем, к коему привязаны ноги. Семья превыше всего, честь превыше всего. Да. Только говорить об этом направо и налево — практически самоубийство, причём медленное и мучительное с уклоном в мазохизм.
— Да, — жёстко отрезает волшебница. — Мне нужно лишь передать информацию о месте. Всё.
— Послали бы кого помельче, ты нам живой нужна, — Деби головой кивает в сторону, мол людей мало что ли?
— Это крупная сделка, решили, что должен идти кто-то из капо, — Кавальканти отпускает всё же её руку, убедившись, что Абель не повторит попытку остановить её. — В крайнем случае я свяжусь с тобой, — Катарина тряхнула рукой, на которой звякнул браслет, связанный с таким же на руке наёмницы. Итог ужасной до смешного истории, после которой у обеих нервной системы раздражаться хоть чему-то, кажется, не осталось совершенно.
Стоило ли говорить, что Белладонна лгала? Стоило ли говорить, что Абель это прекрасно знала? Знала и молчала, ведь отговорить собственного лидера, когда та всё для себя решила, практически невозможно. И опасно для остатков нервной системы и без того готовой использовать нецензурную брань вместо любых слов и махать ручкой на прощание.
Катарина тем временем берёт со стола колдографию мужчины, которую получила заранее и уже изучила вдоль и поперёк, запоминая не самое примечательное лицо. Наиболее подходящий вариант для подобных встреч, главное, чтоб никто не вмешался. Кавальканти уж слишком хорошо знает, как могут подставить другие Семьи и какую награду могут предложить за сдачу хоть кого-то из членов Семьи. В конце концов хватает законников, что хотят очистить мир от «гнили». «Посмотрели б хоть в зеркало для начала» — всегда думает волшебница перед подобными встречами, припрятав в ридикюле кинжал с парочкой действенных ядов, так, на всякий случай. Она всматривается, вглядывается в последний раз в  простенькую колдографию и сжигает кусок бумаги. Пламя в уголке фото вспыхивает на несколько секунд и тухнет, лизнув едва пальцы, отблесками поиграв в коньячных глазах.
— Знаешь, можно будет после этого дельца смотаться куда, — Катарина солнечно улыбается, подходя к зеркалу в полный рост. Чуть подбородок приподнимает, голову поворачивает в одну сторону, в другую, оценивает. — Пляж, море и блаженный отдых, — она оглядывается на Абель с лукаво-хитрым блеском в глазах, точно у ребёнка, задумавшего очередную шалость.
— Угу, толпы туристов, среди которых могут быть подосланные ублюдки, громкие дети и ворчащая Донна в придачу, — услужливо напоминает наёмница, коротко кивнув. Кавальканти морщит нос обиженно, передразнивая Деби. Но с тяжёлым вздохом соглашается. Нужно найти тихий, уединённый закуток, где их даже дражайшая матушка не достанет. И желательно как можно быстрее, постоянные попытки вернуть контроль со стороны Донны доводят до трясучки, и девушка буквально кожей чувствует подступающий нервный срыв, холодком проходящийся по спине. И он появится ой как не вовремя как, впрочем, и всегда.
Белладонна спешно возвращается к зеркалу взглядом, собирает волосы в высокий хвост, затягивая его потуже. И наблюдает как постепенно под беззвучное заклинание меняются черты её лица. На самом деле не кардинально: форма лица, носа и губ, разрез глаз едва и их оттенок становится больше зелёно-карим, чем коньячным, но всего этого вполне достаточно, чтоб её не узнал никто. Нужна лишь концентрация для поддержания чар и никаких сомнительных фляг с оборотным и ненужных побочных эффектов и артефактов, которые можно заметить и сорвать.
Она накидывает утеплённое пальто, всё же февраль в Париже месяц непредсказуемый из её воспоминаний об учебных годах, приглаживает ворот и достаёт старенький, времён учёбы же портключ, с помощью которого она летом «сбегала» в Париж к однокурсницам от «убийственной домашней скуки», иными словами от матушки подальше, когда даже за учебниками и тренировками от неё было не скрыться. Тогда они целыми стуками бродили по улочкам города, местные рассказывали различные истории о городе и жителях, показывали занятные места и заведения, о которых никто другой не знает. А сейчас Катарина вспоминает с колкой усмешкой историю о том, как младшекурсники пытались купить алкоголь в «одном из старейших заведений Парижа», а их турнули ко всем чертям. Она качает головой, толкая несильно входную дверь, тут же оглядывая непринуждённо зал, будто ищет местечко получше. Замечает нужную фигуру через пару мгновений и неторопливо подходит к стойке.
— Виски, пожалуйста, — она на французский переходит инстинктивно, чуть улыбаясь подошедшему бармену. На неё смотрят с несколько большей теплотой, чем на прочих захожих случайных туристов, можно даже сказать одобрительно, а она мысленно лишь глаза закатывает, пытаясь не хохотнуть тому, как на самом деле серьёзно люди относятся к отграничению «свой-чужой». Хотя, стоит признать, Катарина сама когда-то провела жёсткую черту, отделив одно от другого. Правда в итоге получила фактическое недоверие к очень многим вещам и задатки паранойи, но с другой стороны этим же во многом обезопасила себя. Увы, криминальный мир, а тем более магический не добрая сказка о простых выборах и решениях.
— Bonjour, — она спокойно улыбается мужчине, будто старому знакомому, окидывая при этом его внимательно-цепким взглядом. — Странно, должно быть, сидеть битых сколько-то там часов в баре, будучи при этом истинным трезвенником, — она легко переходит на английский, кинув смешливо-понимающий взгляд сначала на стакан, а затем и на бутылку. Делает глоток из своего стакана и устраивается на стуле удобно настолько, насколько вообще это возможно.

Жду самую любимую, нежную девочку с личным демоном

---

Solveig Gerda Scarrs  |  Сольвейг Герда Скаррс
And then he'd say, it's alright, I got home late last night
but   I'm a   s u p e r g i r l    and supergirls    j u s t    f l y.

полукровка, 25 лет (1957 г.р.), род деятельности на ваше усмотрение | alycia debnam carey / любая на ваш выбор подходящая под персонажа

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

этот день для меня как агония
и тоска по тебе не сравнится даже с тобой.
я вырву все что написано
и лето станет теплой южной зимой.
кто они
когда мир бесится?
кто они – наши дети?
кого им держать за колено?
возвращайся скорее домой
у каждого свои демоны
возвращайся скорее домой
и укрой себя мной
чтобы сердце запело.

Сола - мой луч света в темном царстве. Маленькая, хрупкая, нежная - до невозможности любимая. Кладет голову на колени, смотрит так, что сердце замирает, и только единицы знают, что творится у нее внутри, сколько демонов хранит, и как борется с ними.
Ей не повезло с семьей, но Маркус надеется, что ей повезло с братьями. Отец - пьяница и тиран, мать - не знала вовсе. Маркус заменил ей обоих. Баюкал, кормил, любил, пытался дать ей то, чего от рождения была лишена. Росла и видела только нищету и грязь, радовалась наспех сколоченной игрушке из пустых бутылок и каких-то деревяшек, радовалась, когда Маркус рисовал ей на старых газетах и помятых листах пергамента. Несмотря ни на что не утратила веру в сказку. По крайней мере он хотел так думать.
С раннего возраста замечал, как иногда замыкается - смотрит в пустоту, шепчет что-то тонкими губами, как сжимается в комочек и заходится плачем. Слышит что-то, только ей известное, видит что-то - только ей открывающееся. Долго гадал, что это, пока однажды в ней не проявилась Герда. Кажется, что и черты лица изменились - стали более жесткие, острые, исчезла вся мягкость во взгляде. Сольвейг больше не существовало. Герда громко и вызывающе смеется, бьет словами и кулаками - не важно кого и как, бросается так, что норовит выцарапать глаза и разодрать все лицо как дикое животное. Маленькое дикое животное. Биполярному расстройству не важно - волшебник ты или маггл, оно калечит и истязает изнутри.
После каждого приступа Маркус и Игнар залечивали раны - большинство их шрамов - от нее. За каждый их шрам, придя в себя, она изводила себя. Он мог только догадываться, что творилось в ее душе от осознания, что она приносит боль своим единственным близким.
Приступы стали частыми в их доме, и даже когда Сола поступила в Хогвартс, Маркус часто ее навещал и все пытался найти лекарство. Зелья были, но у каждого был кратковременный эффект - организм вырабатывал привычку и все повторялось заново. На ее шестом курсе случилось то, что рано или поздно должно было произойти - Герда едва не убила однокурсника - разбитое стекло режет по шее лучше всякого ножа.
Маркус прибыл в школу сразу после письма. Он до сих пор помнит больничное крыло, свернувшуюся калачиком Солу на кровати, и громкие, завывающие рыдания - тогда же она и зарекается влюбляться и любить - подпустив к себе человека обрекает его на опасность.
- Забери меня, забери, - просит так, что кровь в жилах стынет. От ее голоса, от ее вида все сжимается внутри него. Но он не заберет, решив что в Хогвартсе ей будет лучше, а на следующий день ее найдут с перерезанными запястьями в женском туалете. Если бы Маркус встретил боггарта, тот бы обязательно принял облик окровавленной, мертвой Солы. Тогда же, кто-то из профессоров Хогвартса сварит новое зелье, оно поможет убрать приступы. Этого зелья хватит на долгие годы.
1982 ой год. Она сидит в баре принадлежащего Маркусу, пьет бокал за бокалов огневиски, и смотрит так, что Маркус понимает - Герда вновь вернулась.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Сола - запутавшийся, испуганный ребенок. Всегда будет для него ребенком, не иначе. Она сама не понимает, что творится в ее голове и никому, кроме брата не рассказывает о том, что несмотря на лечебное зелье - постоянно слышит в голове свое второе Я. Дикое, необузданное и жестокое. Борется с ней каждую минуту своей жизни. И зелье помогало сдерживать до недавнего времени, сейчас ей все сложнее и сложнее контролировать ее.
Я не прописываю ее личную жизнь, и ее работу - она может быть колдомедиком, журналистом, может помогать брату с баром и тату-салоном, может работать где-то в антикварной лавке помогая ему сбавлять краденое. Вариантов много, полет фантазии не ограничен. Единственное что хочу - чтобы их связь друг с другом была неразрывна. Он первый - к кому она обратится за помощью, она та - к кому он полетит по первому же зову.

Прикрепляю семейное древо:
мать - Ольга Скаррс (в дев. Сигерд). Умерла в возрасте 35ти лет (15 мая 1960-го). Чистокровная волшебница.
отец - Ульфхам Скаррс, 1920-го года рождения. Чистокровный волшебник.
сестра - Сольвейг Скаррс, 25 лет (1957 г.р), чистокровна.
брат - Ингар Скаррс, 28 лет (1954 г.р), чистокровен.
Маркус Скаррс - 34 года (1947 г.р.)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, а там договоримся

---

Пример поста

Я играл с океаном, а прежде играл с огнем, мои женщины были отчаянны и умны.
Я смотрел им в глаза, и в каждой искал ее, а когда уставал, возвращался домой с войны.
Я растил сыновей, я рассказывал им о ней, сыновья улыбались доверчиво и светло. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».
Я прошел через штиль, прошел через чертов шторм, верно в каждом порту ждала бы меня жена, но я шел умирать, не ведая сам, за что – и остался жив, когда позвала она.
В этой женщине мир, которому равных нет, вопреки всему, что я сотворил из слов.
«Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».

Я не знал ни одной, что умела бы так молчать, появляться на горизонте, идти ко дну. Словно сам Господь положил ее как печать на сердце моем.

В его самую глубину.

Амикус вопреки устоявшейся привычке не ушел в свой кабинет, а остался сидеть за столиком у стены - скрытом большой деревянной балкой, о которую неоднократно разбивали чью-то голову, бутылки или посуду (по стечению обстоятельств, головы здесь бились куда чаще, чем стекло). Перед ним лежало несколько пергаментов - где-то перед глазами плясали цифры, где-то чьим-то корявым почерком выводились закорючки шифрованного языка, где-то даже был какой-то детский рисунок (так всегда любила развлекаться Алекто). И во все это он честно пытался вникнуть второй час, только мысли уходили куда-то в сторону, не давая ему сосредоточиться за работой.
Он находил какое-то извращенное удовольствие просто наблюдая за нею со стороны - как ловко Эвер управляется с посудой, как скользит по залу словно ничего не весит, как улыбается гостям и порой ему казалось, что видит свечение вокруг нее, видит исходящее от нее тепло в таком количестве, в котором никогда не видел, и это завораживало больше самого необычного волшебства.

Когда она пришла сюда - Амикус считал дни, когда же это хрупкое создание уйдет восвояси не выдержав колорита здешнего места и его обитателей - людьми этот сброд тяжело было назвать, и к этому сброду Кэрроу относил также себя.
- Генрих, повтори, - чуть хрипло - уже несколько дней безбожно болит горло сжимая гортань тисками, мужчина заходится в громком кашле, а после делает глоток обжигающего виски, - хозяин, вам бы к целителю, - гоблин как всегда мудр и прозорлив настолько, что подмечает очевидное, Он опускается на стул рядом с волшебником, не стесняясь наливая себе бокал хозяйского виски, - ребятки Сивого что-то совсем расхулиганились, боюсь как бы до дурного не дошло, - гоблин выпивает и громко крякает, тут же занюхивая своим огромным носом просаленный рукав некогда белой рубашки - а сейчас практически желтой, насквозь пропахшей алкогольными парами и дешевыми сигаретами посетителей, - может пора нанять вышибалу? Негоже вам, хозяин, постоянно выкидывать этот сброд, - второй полный стакан в руках гоблина, пока Кэрроу не смотрит - он также сидит, откинувшись на стуле, голова его чуть наклонена набок, а сам мужчина неотрывно следит за Фарлоу, убирающей стулья. Тут же над ухом раздается очередной кряк и гоблин со стуком ставит бокал на стол, - ну может быть вы уже скажете ей о своих чувствах? - этот тихий, и достаточно невинный вопрос заставил волшебника перевести взгляд на друга. Генрих работал здесь с самого основания бара, и был достаточно неплохим собеседником - Амикус уже давно смирился, что гоблин часто опустошает бар, смирился с его запоями и пьяными выходками, но никак не желал мириться с тем, что этот старик смеет лезть к нему в душу, это пространство Кэрроу оберегал крайне щепетильно, - дорогой мой друг, - его голос тих и спокоен, - все выжратое тобой виски я учту в счет твоей зарплаты, и займись наконец-то работой, иначе я вышвырну тебя отсюда быстрее, чем ты успеешь допить этот третий бокал, - гоблин лишь фыркнул, Амикус порывался уволить его с первого дня и до сих пор не осуществил свои угрозы, прощая ему многие ошибки, и Генрих совершенно не обидевшись, громко покряхтывая вернулся вернулся за барную стойку, куда также подошел Амикус, отдавая бумаги старику.

Эвер оказывается рядом, настолько близко, что он чувствует легкий аромат ее духов, настолько приятный, что ноздри мужчины раздуваются в желании втянуть как можно больше этого запаха в себя, порой, когда Эвер была на выходном, ему казалось, что он скучает по этому запаху, чистому, легкому... — С вашего позволения, мистер Кэрроу, - она перевешивается через барную стойку, вскользь задевая его рукой. Аккуратная ладонь с тонким запястьем. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло». Он уловил тонкую паутинку вен, которые напоминали крыло, и Кэрроу никогда не думал, что обладает такой удивительной тактильной памятью - даже спустя несколько минут он чувствовал тепло прикосновения.
- Сколько вы будете медлить? Эта девушка осветит вашу жизнь, - пьяный бармен проводит Эвер взглядом, а Амикус грустно усмехается вертя в руках пустой бокал, - она не для меня, Генрих. ...Она не для меня, - ставит точку и вместе с ней бокал, он не хотел продолжать эту тему, он не хотел видеть жалость в глазах старого друга, все это было нестерпимо для Амикуса Кэрроу, который раз и навсегда решил, что не нуждается в жалости, любви и Эвер Фарлоу. - Я пошел, не забудь отправить документы, - волшебник отстраняется от стойки и идет в подсобку, где пылились пара принесённых гоблином книг.

Амикус Кэрроу не положительный герой, точнее он совершенно не герой. Он был насквозь пропитан цинизмом, жестокостью и черствостью. Он мог избивать, убивать и унижать - его этому учили с самого детства, он вырос в этом, все это было частью него и Амикус совершенно не хотел это менять, так было легче выжить в этом спятившем мире.
— Надеюсь, ты будешь кричать, потому что я люблю все эти игры в жертву. - грубый мужской голос и сдавленный девичий крик заставили мужчину остановиться у прикрытой двери, он особо не медлил - даже не думая расчехлять волшебную палочку, мужчина резко оказался в кладовке, видя перед собой ублюдка Сивого и прижатую им Эвер, ее глаза будут после сниться в кошмарах - страх, отчаяние, отвращение, что в голове что-то щелкает и наружу вырывается чудовище, за которое Темный Лорд наградил его меткой.
- Ну что же ты, приятель, кто так делает, - его поведение обманчиво спокойно, оборотень совершенно не правильно толкует его слова и довольно ухмыляется резко задирая юбку Эвер и начиная перебирать волосатыми руками на девичьем теле. - Я тоже люблю эти игры, давай поиграем вместе, начинай кричать, - голос похож на рык, а оборотень откинут к стене - его нос сломан и хлыщет кровь, но это Кэрроу не останавливает - он бьет иступляюще, бьет так, что на собственных ладонях костяшки стираются и проблескивает кость - ему плевать на боль, он хочет уничтожить того, кто посмел прикоснуться к ней. На стенах и полу кровь, белая рубашка Амикуса и жилетка пропитываются кровью избитого оборотня, который сейчас уже лежит на полу и лишь хрипит, - ну как приятель, поиграл? - сумасшедшая улыбка играет на губах, он приподнимает оборотня за волосы всматриваясь в помутневшие от боли глаза, - хочешь еще? - улыбка сходит, губы плотно сжаты и он с силой припечатывает его голову о каменный пол, зажмуривается, чувствуя на лице горячие брызги чужой крови. Оборотень затих, и Кэрроу наконец-то выпрямляется, - видимо он наигрался, - пальцами стирает с щеки, губ, подбородка - кровь, невольно размазывая ее еще больше, и сейчас поднимает глаза на девушку, тут же задумываясь о том, каким чудовищем предстал сейчас перед ней, но это была его суть и он никуда от нее не денется, и если сейчас Эвер вылетит из этой подсобки и больше никогда сюда не вернется, или же побежит в Аврорат - он поймет и не станет чинить препятствий. - Ты в порядке? Он не успел...? - Замолкает, только сейчас приходит боль, и не заметил как оборотень обороняясь рассек ему висок и разбил губу, мужчина чуть морщится, остановившись рядом с девушкой, смотря на нее сверху вниз и борясь с желанием притянуть ее к себе, дать понять, что он рядом и с ним не нужно ничего и никого бояться. Глупый... глупый Кэрроу.

ГЛАВУ АВРОРАТА

---

Gawain Robards  |  Гавейн Робардс

чистокровный/полукровка, 45-46 лет, глава Аврората |Richard Armitage

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Романтика легенд не обходит Гавейна стороной с рождения. Спасибо маменьке, что назвала не Мерлином и не Ланселотом. Быть тезкой великого волшебника не пожелаешь и врагу, а сродниться с самым несчастным влюбленным истории мало хотелось.
[indent]Своего тезку Гавейн ценил от всей души, перенимая его любовь к прекрасному полу, что выручало его сначала в школе подспорьем при списывания домашнего задания, затем в Аврорате, когда пришла пора допрашивать прекрасных дам. Если в деле фигурирует женщина, отдайте ее на допрос к Гавейну, тот справится со всеми слезами, платочками, разберет в наборе слов нужное, добьется искренности. Какими методами, никто никогда не спрашивал, результат - главное.
[indent]Еще в школе Робардс свел дружбу с чистокровным слизеринцем (имя на выбор), с которым пересекались на факультативах. Их объединяло многое в интересах, что отличия не замечались, и никто не представлял, что дружбу удастся вынести из стен Хогвартса во взрослую жизнь. Друг не особо одобрял решение Робардса идти в Аврорат, но в целом это не помешало им даже тогда, когда наступили беспокойные времена войны. По всем параметрам чистокровный слизеринец мог быть среди Пожирателей Смерти (и был), и Гавейн ненавидел самого себя из-за необходимости подозревать того, кому всегда доверял. Но Мерлин миловал, и до конца войны Робардс дошел, не посадив его в тюрьму, ведь остались те, чью вину не докажешь.
[indent]Война закончилась так же внезапно, как и началась. Просто в один момент не стало Того-кого-нельзя-называть. Отгремели последние аресты, отзвучали последние приговоры. Пошли повышения: Крауч стал Министром, Урхарт - главой ДОМП, Амелия - его замом, Руфус - главой Аврората. Робардс, лишенный амбиций, был удивлен тому, что ему дали должность заместителя Скримджера. О чем пожалел, когда начались проблемы: сначала арест Вэнс, затем суд, летом разрушили Азкабан и проблемы росли и ширились. В тот момент, когда Гавейн попытался выдохнуть, снова пошло шатание по карьерной лестнице - осенью неожиданно пришлось стать и.о. главы Аврората. И как долго это продлится, сказать никто не мог, но как шутила Амелия, есть шанс лишиться приставки и.о. и так никогда и не жениться, учитывая, что повышения редко совместимы с семейной жизнью.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]В этой заявке абсолютно все меняемо, кроме возраста и карьерного роста на момент осени 1982 году. В конце октября, который еще не наступил, но мы сообщаем на перспективу, пойдут подвижки в должностях, в результате чего Гавейн получит ту должность, о которой не мечтал даже.
[indent]Можно не учитывать ничего из выше озвученного, придумать свою историю. Можете использовать предложенную. Жениться в восемнадцать и быть многодетным отцом-вдовцом-бабником, вдыхайте жизнь в Гавейна и просто приходите, чтобы остаться с нами. Аврорат полон авроров, с которыми я сама не справляюсь!

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

тг, почта, лс, гостевая.

---

Пример поста

[indent]Какой-то странный звук заставляет посмотреть пристально на Долиша? Недоволен? Или показалось? Амелия не привыкла к тому, что кто-то может быть недоволен разговором с ней, если это, конечно, не допрос. Все, кто не подозреваемые, должны принимать соответствующим образом слова мисс Боунс, а если вам не нравится, то говорите напрямую, а не фыркайте под нос. Что именно могло не понравиться Джону, оставалось гадать, но это было как-то не по статусу Амелии, и она мысленно отмахнулась. Хочет себе надумывать, да ради Мерлина, Амелии же хотелось побыстрее закончить инспекцию и убраться из тюрьмы. Она в самом деле производила гнетущее впечатление, достойное дементоров, кроме них тут никому жить не понравится.
[indent]Амелия внимательно слушает Джона, кивает, будто бы своим мыслям, но на деле ловит каждое слово, оценивая его умение составить логическую цепочку. Тему разговора подхватил, молодец, все по полочкам разложил, вывел к финальному аккорду свои умозаключения. Задачка на логику была дана незаметно, так же незаметно был получен ответ, Амелия едва позволяет себе улыбку. Настроение все еще такое же мерзкое, как и это место. И сыро, и тоскливо, и даже приходится глубже закутаться в мантию.
[indent]- А значит, кто-то дискредитирован из тех, кто знает о распределении комнат сего прекрасного трактира, или я не прав? Но не факт, что этот или эти некто могут сейчас о чём-то поведать. Уверен, они так или иначе погребены под этими стенами.
[indent]- Вы правы, Долиш. Вернее, мыслите в правильную сторону. Может, в самом деле кто-то из тех, кто погиб, снабжал напавших информацией. Но тут же есть один момент, достойный внимания: идиоты не продают информацию, чтобы сдохнуть под обвалившимися стенами Азкабана. Так что искали и среди тех, кто в тот день не работал. И нашелся один человек, который не вышел в тот день на дежурство, попросив его подменить, а сейчас исчез. Ну, вернее, исчез он почти сразу же. Забавно.
[indent]Снять его, что ли, с этого утлого места и поставить на расследование? Аврорат к злости Боунс, раздражению Крауча и зловредности массы министерских противников действующего министра никак не мог продвинуться хоть на сколько-то в поисках концов. Все понимали, что копать нужно под тех, кого в свое время записывали в Пожирателей и родственников сидельцев, но никак не удавалось вцепиться в глотку. Репутация Сигнуса Блэка была безупречна, его особняк не хранил тайн относительно Беллатрисы, в доме Лестрейнджей тоже, вроде как, хозяйничал один лишь старший сын. И так можно было перечислять всех, кто аккуратно сейчас проживал день за днем, храня свою репутацию в такой кристальной чистоте, что в пору самой грязь на них разбрызгивать.
[indent]Скоро Аврорат нарекут бесполезным ведомством, а дальше бюджет придется сжимать, и...
[indent]Так о чем она начинала размышлять? Не приписать ли Долиша к группе тех, кто будет расследовать столь дерзкое нападение, точно.
[indent]– Такой информации у меня нет.
[indent]- Тогда придется найти того, кто расскажет о них.
[indent]О как. Не все, значит, Долиш знает. Это почти радость, а то так начнешь чувствовать себя неосведомленной, а это раздражает, иногда даже до зубовного скрежета.
[indent]Они снова выбираются на свежий воздух. Кажется, пока отсутствовали, туман стал гуще, уже облизывая местами стены Азкабана, от чего море терялось в их просветах, лишь напоминая о себе плеском. Мокрые камни тускло блестят в безсолнечном воздухе, заманивая к ним прикоснуться, а то и оскользнуться - неверный шаг и нырнешь в холодные объятия море. Для человека, родившегося и выросшего в курортном городке у моря, Амелия плохо ладила с таким романтическим героем женских фантазий, как водная стихия. Чем дальше, тем лучше - тонуть никому не нравится, аврору не требовалось еще уметь плавать. Ну хотя бы морось прекратилась, но все равно чувство, что это не август, а какой-нибудь ноябрь, проходить не хочет, цепляясь за сознание и вымораживая душу. Можно было бы, наверное, на все плюнуть, но снующие туда-сюда по стене люди - как она их пропустила-то? - вынуждают все-таки направиться к ним. Амелия присматривается, из-за ветра слезятся глаза, и ей приходится прищуриться, чтобы рассмотреть, как при помощи волшебной палочки, заклинания и такой-то матери поднимают огромный каменный блок. Дыхание перехватывает, кажется, вот-вот сейчас все оборвется, глыба рухнет, и хорошо, если в воду, не утянув за собой никого. Амелия смахивает упавшие на глаза пряди волос, но продолжить созерцание не выходит, под ногам пол начинает дрожать, все здание дрожит: женщина быстро оглядывается на Долиша, оказавшегося чуть в стороне:
[indent]- Что это?
[indent]Дрожь мелкой рябью передается от здания телу, о чем-то кричат рабочие, но Амелия не может понять, что за странность. Такое ощущение, что Азкабан стоит на спине кита, и теперь этот кит начинает движение. Но этого быть не может.

ВИДИМО, РОДСТВЕННИЦА, ЖЕНА ПОСЛА ССМР

---

Milana Urusova  |  Милана Урусова
Будьте так любезны, окажите мне сопротивление.

чистокровная, 34 года, светская дама, супруга господина посла ССМР |alyssa sutherland

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Как-то с детства повелось, что дома Милану звали Лисьей, видимо, потому, что она рыженькая да на лису похожа. Она росла с осознанием своего положения, своих возможностей: принадлежность к древнему магическому и дворянскому роду творит чудеса, а когда твоя бабушка директор Колдовстворца на протяжении последних нескольких десятков лет, кажется, что все можно. Справедливости ради, Лисья была достойна своей бабушки, к тому же отличалась не только талантом, но и характером, из-за чего легко находила врагов, но еще легче последователей.
[indent]На старших курсах она присмотрела себе будущего мужа в лице Аскольда Урусова, но хоть у них начались отношения, княжич выбрал себе в душевные спутницы Фальку Балаж. Отношения с ней, и без того непростые, перешли в стадию взаимного донимания. Но Лисья дурой не была, а потому понимала, что ей стоит посмотреть в другую сторону, подыскав иного жениха. После школы она вышла замуж, успешно или нет, как посмотреть. Но брак скоропостижно себя изжил, то ли по несостоятельности супруга, то ли по нетерпимости к каким-то вещам Лисьи, но к концу семидесятых, она произвела фурор своим разводом. Еще до этого Лисья стала вхожа в общество реставраторов монархии, где неожиданно для самой себя свела достаточно близкое знакомство со Светозаром Урусовым. Были ли они любовниками или просто коллегами по целям будущего? Не важно, важно лишь то, что через год после внезапной кончины первой супруги Светозара, Лисья стала второй супругой дипломата. Их объединяло, как минимум, единое стремление к успеху своего дела, ради которого они могли пойти на многое, а это, как водится, укрепляет семейные отношения. Лисья почувствовала вкус счастья в браке, достаточно быстро родила мужу ребенка, для него не первого, но тем самым закрепила свое положение в его жизни в частности и в обществе в целом.
[indent]Весной 1982 года супруги Урусовы перебираются по новому месту службы Светозара. Быть супругой посла не только статус, но и работа, что Лисья понимала, но сначала оказалась в некоторой растерянности, как правильно вписаться в общество, которое тебя не хочет. Помощь пришла с неожиданной стороны, от Фальки Балаж, чей второй муж был послом Венгрии в Британии. Делить им больше было нечего, в какой-то степени обе они прошли жизнь в одной семье, казалось бы, поводов для острых отношений нет, но Лисья так и не смогла преодолеть некоторое неприятие по отношению к Балаж, возможно, все дело было в том, что та ей никогда не нравилась.
[indent]Лисья в курсе всех планов супруга, по крайней мере, она так думает. Она для него правая рука и советник, вот только с Урусовыми нельзя никогда быть уверенными в том, что на самом деле у них в голове происходит - это мимоходом бросила ей Фалька на очередном приеме. И теперь Лисью мучает мысль, что имела в виду некогда вражина школьная, может, просто издевается? В любом случае, до определенного момента им приходится мило улыбаться друг другу, но что больше бесит госпожу Урусову, это запрет Светозара на причинение любых хлопот Фальке.
Только когда женщину с характером останавливали запреты мужа, если речь идет об извечной сопернице?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]Фалька и Лисья не ладят со школы, по разным причинам, но если Лисья это рыжая лиса, то Фалька была в какой-то степени чернобуркой. Улучшения отношения не планируется, с возрастом обе стали в чем-то умнее, в чем-то упрямее, но Балаж скептически относится к браку Светозара, особенно, если она поймет, что чета Урусовых себе задумала. Получится ли у них вовлечь мадьярку в свои дела или она попытается их остановить, кто знает, в любом случае, это будет интересно.
[indent]Что касается брака Лисьи, все на ваш откуп, вплоть до того, что она за княжича вышла замуж сразу после школы, заявку можно корректировать, подстраивать под себя, выводя свои какие-то особенности и исторические линии, девичья фамилия Лисьи, полагаю, принадлежит какому-то древнему дворянскому роду. Так уж выходит, что в России многие дворянские роды имели магических отпрысков, а цари знали о магии, так что выбирайте любую подходящую вам фамилию.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

тг, почта, лс, гостевая.

---

Пример поста

[indent]Вуаль слишком плотная, почти как москитная сетка. Фалька ненавидела траурные мероприятия, ненавидела вуаль, но благодаря ей можно было просто наблюдать за скорбными лицами коллег и подчиненных Васса, те старательно глотают слезы, судорожно вздыхая и страдая, ведь  Мориц Васс был таким милым человеком, и так скоропостижно скончался.
[indent]Скоропостижно - не то слово. Было бы лучше, не помри он так скоро. Но, видимо, Миро уже не мог терпеть дольше, решив извести отца так быстро, иначе не объяснить, почему все было хорошо еще несколько дней назад, не считая той ссоры в начале месяца между Фалькой и Морицем. День ничего не предвещал, ровно до тех пор, как мадам Балаж вернулась домой с прогулки, а Мориц уже был мертв и вокруг него бегали попеременно Миро, Глэдис и драклов домовик, бросавший на хозяйку дома злобные взгляды. Она ему, определенно, не нравилась. Он ей - тоже.
[indent]По большому счету хоронить Морица следовало в семейном склепе дома, но участия в подобных решениях Фалька не принимала, все решили без нее. Она лишь плечами пожала: ничего удивительного, Миро, видимо, планировал оставаться в Британии если не навсегда, то на очень долгое время. Его жена-англичанка бледной молью стоит по ту сторону гроба, внимая речам о свекре, вызывая желание расхохотаться. Все здесь были лицемерами, начиная от сыночка и его супружницы, продолжая дражайшими коллегами, которые все пытались высмотреть в безутешной вдове признаки нервного срыва с падениями на гроб и причитаниями "На кого ж ты меня оставил?".
[indent]Фалька ничего не чувствовала уже несколько недель по отношению к Морицу. Полное безразличие прокралось в душу, оставшись там на постоянное место пребывания, свернувшееся змеей где-то под сердцем. Безразличие и сейчас владеет ею, нет ни жалости, ни сочувствия, ни желания пролить хотя бы слезинку. Она никогда не любила этого человека, но они оба друг друга устраивали, и в тот момент, когда Мориц решил для себя что-то такое, все разрушилось - рухнули все обязательства, договоренности, рухнуло все желание Фальки защитить его от его же сына, который сейчас стоит напротив, впиваясь взглядом в тонкую фигуру вдовы.
[indent]Дважды вдовы.
[indent]Вот что жутко бесит - Фалька снова вдова. Вдовье ее платье дорогое, по фигуре. Украшения подобраны с достоинством. Ей идет черный цвет. Но быть вдовой снова как-то невесело, особенно, когда частично в том сама виновата. И все же, в душе поднимается некое любопытством: как все будет дальше? Миро так азартно стремился избавиться от мачехи, мня, что ей нужны деньги Вассов, но Фалька от Урусова получила некое финансовое состояние, к тому же ни отец, ни мать не отрезали дочь от семейного благосостояния, а работа привносила свой доход, который мог обеспечить любые капризы Балаж. Это все было смешно, но что-то подсказывало, что завещание Морица не расставит ничего по местам, а только откроет новый фронт действий. И тут уж просто решить нужно, уехать из этой сырой страны, полной тоски и занудства или остаться понаблюдать за тем, как Миро будет изворачиваться и планировать месть. Самому себе мстить неудобно, не ровен час, признаешься в том, что сам убил отца, так что проще выбрать объект ненависти, глядишь, убедишь всех вокруг.
[indent]Собственные мысли так увлекли, что Фалька с некоторым удивлением обнаруживает - церемония прощания завершается, гроб с телом Морица остается в холодном склепе, не то прикупленном Миро, не то одолженном у семьи Глэдис. Это Фальку уже не касается, она не будет приходить разговаривать с покойным мужем, легко вычеркивая его из своей жизни и памяти. Но все же она задерживается под злым взглядом пасынка, одаривает его холодной улыбкой, не двигается с места. Пусть все считают, что она хочет побыть наедине, пусть думают, что два дня спустя вдову, наконец, накрывает непрошеная тоска. Карминовые губы Фальки - все, что видно из-под плотной вуали, она провожает взглядом гостей этих фарсовых похорон, сейчас все они соберутся в ее доме, в который она, видимо, вернется поздно ночью, чтобы не тратить свое время на пустые слова и соболезнования.
Когда все уходят, Фалька стягивает перчатку, прикладывая ладонь к крышке гроба. Прикрывает глаза, бормочет заклинание, камень на пальце чуть мерцает. Все так же, как и два дня до того, импульс не показывает воздействия чужой магии. Видимо, Миро все-таки воспользовался ядом, но каким? Таким, чтобы не определили? Фалька представить себе не могла, что именно сделал Миро с отцом - сделал ли? Наверное, да.
[indent]Хотя ему хватило ума вызвать Аврорат, посоветовавший ему пока что не закапывать гроб с телом отца, тем самым вгоняя Фальку в некоторые сомнения. Потому Васс и будет покоиться в этом странном месте. А Фалька лишена возможности покинуть пределы негостеприимной страны, осточертевшей ей до икотки, пока они будут искать несуществующие доказательства вины мадам Балаж.
[indent]Фалька снова натягивает перчатку, выходит на свежий воздух. Старые кладбища все похожи друг на друга, полные застарелой скорби, мраморных статуй или типовых надгробий. Впрочем, нет, в Англии никто не вешал фотографий покойных на памятники, может, и к лучшему. Чувство тлена невидимое, но осязаемое, еще и приправленное златовласой осенью: с утра прошел дождь, что становится обыденностью для каждого дня, каблуки ботинок вязнут в почве, подталкивая к выложенной дорожке. Но пахнет терпкой свежестью, и солнце, робкое, легкое, ласкает лучами, призывая поднять вуаль, подставить солнцу лицо. Что Фалька и делает. Рядом никого, гости по большей части уже аппарировали прочь, те, кто еще остается, стоят далеко под раскидистым золотистым дубом, желуди, что ли, ищут там. Фалька поднимает вуаль, с радостью поднимает лицо к небу, подставляясь приятному ветерку. И улыбается, наслаждаясь моментом - она любит осень. Странное дело, но это время года всегда дарит ей уют, пропитанный ароматом свечей, глинтвейна и треском дров в камине. Непогода и дожди тоже имеют свою романтика, свое очарование. Золотое же плетение листьев перекликается с золотыми нитями, что оплетают запястье самой Фальки, подаренный матерью защитный браслет. Сейчас бы гулять долго, путаясь в парках, наслаждаясь их красотой, щурясь на небо, в чьей синеве нет ни облачка, только тепло уже зыбкое, почти невесомое, отступает под прикосновением холода, преддверие которого бликует утренними лужами, в которых особо ретивые прохожие могут увидеть иней. Но это все обман зрения, в этом городе и снег бывает так редко, что зима остается в душе слякотью и унылостью.
[indent]Пойманный рукой лист Фалька держит аккуратно. Желтый, с красными прожилками. Большой. Не хватает сейчас только каштанов под ногами, падучих ежиков на тротуаре. Но развить мысль и предаться уже не тоске, а просто ностальгии, Фалька не успевает. Ощущение, что она здесь больше не одна, покалывает в затылке. Балаж оборачивается, вопросительно глядя на незнакомца, которого еще несколько минут назад тут не было. [indent]Неестественный элемент момента, который неприятно будоражит нервные окончания.
[indent]- Если вы на похороны, то часть в склепе завершилась, но вы можете пойти и выразить свои чувства покойному. Остальная часть будет проходит в доме Вассов.
[indent]Возможно, этот мужчина сотрудник венгерского, может, советского посольства, польского... да любой из стран, кто является смежным посольством по Варшавскому договору. Все они тут прикидываются одной семьей.